Tag Archives: история

Бесконечный фронт: Наука и Промышленность

Этот пост является переводом статьи The Endless Frontier: U.S. Science and National Industrial Policy (part 1) by Steve Blank. Стив преподает в Беркли, Стэнфорде, Калифорнийском технологическом и Колумбийском университетах. Работал консультантом в Pixar, был одним из основателей компаний MIPS Computers и Zilog (той самой, которая выпустила процессор Z80, если вы слышали слово Спектрум, то знаете о чем я).

Ретроспекция Стива мне показалась весьма интересной, к тому же он обещает написать продолжение про Cold War и дотянуть историю до современных дней и расцвета Китая как основного конкурента США.

Я буду благодарен за указанные ошибки и неточности перевода.

США за последние 70 лет инвестировали огромные средства в фундаментальные и прикладные исследования. Государственные дотации на исследования появились только во время Второй Мировой войны и были обусловлены необходимостью получить системы, способные выигрывать битвы с Германией и Японией. После окончания войны отвественность за финансирование исследований разделилась между организациями, которые были ориентированы на разработку вооружений и космические исследования (движимые нуждами клиентов) и остальными агенствами, финансировавшими фундаментальные и прикладные исследования в науке и медицине (движимые научной же средой).

Под фундаментальными исследованиями подразумеваются исследования с целью понимания фундаментальных физических и природных законов. Такие исследования проводятся без конкретной прикладной цели. Прикладные исследования – это систематизированные исследования, проводимые для получения прикладного продукта. Например изучение поведения электронов в различных средах является примером фундаментальных исследований, а поиск полупроводниковых материалов с целью удешевления производства электроники – примером прикладных исследований.

Ирония заключается в том, что у США была государственная программа научных и технологических исследований, но не было государственной программы индустриализации, которая была оставлена частному капиталу. Этот подход был успешен в те времена, когда индустрия США работала с производством на территории США, но он плохо срабатывает последнее десятилетие, когда низкая стоимость заставила вынести производство в другие страны.

Венчурный капитал заменил государство в определении направлений, в которых новые отрасли промышленности привлекают капитал.

Эта серия постов – моя попытка осмыслить как появились научные и технологические программы в США, откуда в них приходят деньги и как это сказывается на появлении новых разработок и отраслей. В будущих постах я буду предлагать свои идеи о том, как мы можем переосмыслить научную программу США и национальную промышленную программу в свете появления Китая и глобальной конкуренции.

Управление Научно-Исследовательских Работ – Ученые против времени

С приближением второй мировой войны Ванневар Буш, бывший декан инженерного факультета Массачусетского Технологического Института, сумел в одиночку изменить подход государственных организаций к науке и ведению войны. Буш предсказал что ВМВ будет первой войной, которая будет выиграна или проиграна на основе достижений науки и технологии. В отличие от устаревших методов, говорил Буш, ученые и исследователи могут разрабатывать вооружение быстрее и эффективнее, если они будут выведены из-под опеки армии и вместо этого будут работать в гражданских организациях. Они будут работать над разработкой новых вооружений и решением военных проблем для победы над Германией и Японией. (Эти вооружения потом массово производились корпорациями США, а не государственными предприятиями).

В 1940 году Буш предложил эту идею президенту Рузвельту. Тот согласился и назначил Буша главой организации, которая тогда получила название Национального Комитета По Оборонным Разработкам и в 1941 году была переименована в Управление Научно-Исследовательских Работ (OSRD – УНИР).

УНИР разделило исследования военного времени на 19 отделов, 5 комитетов и две панели, каждый из которых решал частную военную задачу, в целом покрывая гигантский спектр – от разработки электроники, радаров, ракет и напалма до нахождения принципиально новых лекарств, таких как пенициллин и лекарство от малярии.

Гражданские ученые, которые заведовали отделами, комитетами и панелями были наделены широкими полномочиями и им была дана относительно большая свобода действий в том, как именно они будут решать свои задачи и организовывать работу. Около 10,000 ученых и инженеров получили отсрочку от военной службы для работы в этих лабораториях.

Один из проектов УНИР – Манхэттенский проект, приведший к разработке атомной бомбы – был настолько секретен и важен, что он был выделен в отдельную программу. Калифорнийский университет отвечал за исследования и разработку дизайна бомбы в Лос Аламосской лаборатории, в то время как Армия США отвечала за саму лабораторию и администрирование проекта. Материалы для изготовления бомбы – плутоний и уран 235 – были подготовлены гражданскими работниками в Ханфорде (шт. Вашингтон) и Оак Ридж (шт. Теннесси).

УНИР фактически являлось ведомством разработок и исследований США военного времени. Его директор, Ванневар Буш, практически стал первым в истории США советником президента по науке. По сути УНИР было комбинацией современных государственных исследовательских организаций – Национальный научный фонд (NSF), Государственный институт здравоохранения (NIH), Центры по контролю заболеваний (CDC), Департамент энергетики (DOE) плюс значительная часть Департамента обороны (DOD) – собранные в одной исследовательской супер-организации военного времени.

Польза УНИР для военных разработок и технологических программ была очевидна по тем вооружениям, которые разрабатывались в ее стенах, но одним из непредсказуемых последствий было воздействие на американские исследовательские университеты и экономику; воздействие, которое ощущается до сих пор.

Государственное финансирование университетских исследований

Университеты были основаны с целью сохранения и распространения знаний. В конце 19 века американские университеты добавили научные и инженерные исследования. Тем не менее, до второй мировой войны корпорации, а не университеты, проводили большинство исследований и разработок в США. Частные компании потратили 68% общего исследовательского бюджета, в то время как государственные организации – всего 20%, на долю университетов приходилось всего 9%, причем большинство этих денег поступало за счет пожертвований и фондов.

До второй мировой войны государство практически никак не финансировало исследования, проводимые университетами. С началом войны, практически мгновенно, уровень государственное финансирование взлетел. Между 1941 и 1945 годами УНИР освоило $450 миллионов (примерно 5.5 миллиардов долларов в нынешнем эквиваленте) на университетские исследования. MIT получил $117 миллионов ($1.4 миллиарда в нынешнем эквиваленте), Калифорнийский технологический $83 миллиона (примерно миллиард долларов), Гарвард и Колумбийский университет примерно 30 миллионов ($370 миллионов в нынешнем эквиваленте). Стэнфордский университет был почти в самом низу списка со своими $500,000 (около 6 миллионов). И хотя в то время это были гигантские суммы для университетов, нужно заметить что один только Манхэттенский проект стоил почти два миллиарда долларов (или 25 миллиардов в современном эквиваленте).

Вторая мировая война и финансирование УНИР коренным образом изменили исследовательские университеты Америки. К моменту окончания войны практически 75% денег, выделенных государством на научные исследования тратились университетами. Эта волна финансирования:

  • позволила установить государственное финансирование исследований в университетах на постоянной основе
  • позволила установить государственное финансирование (а не частный капитал и не внутренние средства) как основной источник денег для исследований
  • позволила установить роль государственного финансирования для военных исследований в университетах
  • позволила сделать университеты Америки настоящим магнитом для исследователей из других стран
  • сделала США неоспоримым лидером в разработке новых технологий и исследованиях – по крайней мере до момента расцвета Китая

США национализируют исследования

В то время, когда война подходила к концу, ученые в университетах нуждались в деньгах для продолжения своих исследований. В то же время им хотелось избавится от государственного контроля над результатами исследований. Именно это и послужило отправной точкой для доклада Ванневара Буша в 1945 году – Наука: Бесконечный Фронт. Его опыт подсказывал, что Америке была необходима научная программа. Его предложение заключалось в создании единого федерального агенства – Национального научного фонда – ответственного за финансирование фундаментальных исследований во всех отраслях науки, от медицины до разработки вооружений. Буш предложил чтобы гражданские ученые отвечали за работу лабораторий на равных с государством. Само агенство не должно было иметь исследовательских лабораторий, но вместо этого должно было заключать контракты с университетами и учеными, которые и будут отвечать за фундаментальные и прикладные исследования.

Но вышло по-другому. После пяти лет внутренних политических разборок (1945-1950), УНИР был разделен на несколько частей. Военные были далеко не в восторге от идеи что гражданские будут управлять военными исследованиями. В 1946 году ответственность за ядерные исследования стала нести Комиссия по атомное энергетике (AEC). В 1947 году Департамент обороны (DOD) получил под свою ответственность разработку вооружений. Биомедицинские разработки и здравоохранение отошли обратно к Государственному институту здравоохранения в том же 1947. Каждая из этих организаций отвечала как за фундаментальные и прикладные исследования, так и за разработку продуктов этих исследований.

В 1950 году все, что осталось от оригинального видения Ванневара Буша – государственное финансирование фундаментальных исследований в университетах США – стало частью Национального научного фонда.

Выводы и уроки:

  • Масштабное федеральное финансирование в США началось с УНИР в 1940 году
  • В обмен на федеральное финансирование университеты получили партнерство в разработке и исследованиях военных систем

Разбирал архивы

Как я уже писал – с Picasa вышла мерзкая засада,  оригиналы картинок в формате RAW она хранить не хочет. Поэтому я так же неспешно, как раньше заливал фотки, теперь их оттуда вычищаю. Все это, понятное дело, сопровождается просматриванием отдельно взятых картинок и рассказыванием историй. Понятное дело, я уже получил по голове от Женщины за фотографии других существ женского пола – “Что это за уродство?” и “Почему она голая?” – два любимых вопроса.

Кроме всего прочего забавно было наблюдать как изменялось мое собственное восприятие того, что стоит фотографировать и что из этого стоит выкладывать. Поначалу фотографировал вообще все, благо фотоаппарат цифровой, щелкай не хочу. Так фотографий угла, видного из окна комнаты, где я работал, было штук 15.  Например – таких:

Park Ave & 23 Street, NYC - Блог Букв.Нет

Кроме женщин разной степени раздетости, в архивах встречаются поездки в другие города, на родину (в смысле на Украину – в Харьков, Крым и Киев) и иногда даже в другие страны 🙂 Например, моя первая (она же последняя) поездка в Мексику:

Puerta Vallarta, Mexico - блог Букв.Нет

К сожалению не все фотографии такие радостные. Это снято 24 сентября 2001 года. Первая – вид на здание Сentury 21 (которое с обрушенным фасадом), прямо через дорогу от Ground Zero.

Around Ground Zero after September 11 - блог Букв.НетВот так примерно выглядел Broadway, когда основной мусор уже убрали. Пятна на вывесках – это не аберрации камеры, это еще не отмытые пепел и пыль.

Broadway, September 24, 2001 - блог Букв.нетЭтот эпизод не поместился в объектив. Часть стены одного из зданий WTC осталась стоять, но очень не устойчиво. Кран раскачивал эту секцию чтобы она сломалась в самом слабом месте и рухнула сама. По моим наблюдениям заняло это минут 40.

Кран раскачивает секцию стены WTC - блог Букв.нетНо жизнь постепенно двигалась своим чередом, завалы разобрали, улицы помыли и теперь те же самые улицы полны жизни (я теперь работаю в двух шагах от этого самого места).

А старую камеру с поцарапанным объективом у меня украли, поэтому купил себе новую. Она уже походила на камеру, а не на резиновый кирпич, поэтому снимки стали получаться чуть-чуть лучше.

Marine Park, Brooklyn, NY - блог Букв.НетP.S. Все фотографии в более крупном разрешении можно посмотреть в галерее блога Букв.нет

Кинотеатр под открытым небом

Помню в раннем детстве родители возили меня отдыхать в Крым – в Ялту или Алупку. И если Ялта город сравнительно большой, то Алупка – три улицы и два переулка. Соответственно, и кинотеатров было – раз два и обчелся.

И был в Алупке такой, очень популярный, кинотеатр – “Магнолия”. Находился он на “третьем уровне” – если отсчитывать сверху, от центральной улицы – то ли Ялтинской, то ли Ленина. В общем был там “променад” от любимой Пельменной до скверика, где “променад” раздваивался на мощеную плитами дорожку в более дикий парк с “леблядями” и асфальтированный подъем вверх к междугородному переговорному пункту. Да, с другим городом тогда можно было поговорить только так – либо заказав разговор заранее, либо пытаясь докричаться через странного вида телефон, питающийся пятнадцатикопеечными монетками. Ну, будем считать что этот кинотеатр до сих пор где-то здесь.

Так вот, это был на моей детской памяти главный кинотеатр под открытым небом в стране. Сеансы всегда назначались на 6:45 или даже на 7:30, но почти всегда начинались после 8-ми, когда темнело. Забавно было наблюдать как светлый летний кинотеатр постепенно погружался во тьму, и когда на финальных титрах вспыхивали лампы на выходе становилось видно местную пацанву, облепившую забор и деревья вокруг.

Показывали там какой-то зарубежный фильм про средневековую (или древнеегипетскую) тетеньку, которую оставили в какой-то большой комнате, куда почему-то наливали кипяток и французские комедии с Луи Де Фюнесом. Еще там же я посмотрел (к сожалению) советский фильм-катастрофу “Экипаж”, который быстро привил мне и родителям нежелание летать самолетами Аэрофлота. Поскольку других в то время в стране не было – ездили поездами.

Много лет спустя, когда я уже был женат в первый раз и (бывшая) жена провожала меня до Киева (откуда я улетал в Нью-Йорк), в поезде в наше купе подсел суровый мужчина-сталевар. Мужчина вез две коробки дорогущих конфет своей жене и детям и несколько бутылок водки в дорогу. Мы сказали ему что едем к друзьям в Киев на день рождения, после чего суровый сталевар потерял к нашим рассказам всякий интерес и достал первую бутылку водки. В процессе выпивания суровый сталевар поведал нам о жутком разврате, царящем “там у них в Америке”. Например, рассказывал работник электродов, у них там есть такая фигня, в пустыне ставят огромный экран и на нем показывают как мужик с бабой того. И вот они подъезжают на машине, смотрят на этот экран и со своей бабой в своей машине то же самое делают! Вот же, говорил сталевар, свобода у них там. А у нас разве свобода? К концу рассказа как-то закономерно закончилась и бутылка, которую суровый сталевар употребил в гордом одиночестве (мы пить отказались), без закуски. Проводница, которая довольно резво разносила чай и постельное белье, спросила не нужно ли нам чего. Еще более посуровевший сталевар посмотрел на нее кристально ясными глазами из под насупленных бровей и сказал: “Нет, чаю мне не надо. И постели не надо”. Потом посмотрел на наши с (бывшей) женой физономии, пошуршал в своем барахле, достал те самые две коробки конфет, с сомнением посмотрел на них, достал две бутылки водки, сообщил нам, что “конфеты – фигня, в Киеве лучше есть” и исчез в направлении купе проводницы. До Киева мы доехали в полупустом купе, сурового сталевара мы больше не видели.

Впрочем, судя по безумно утомленному виду проводницы утром – конфеты не пропали зазря. Как и история про “их нравы” и кинотеатры под открытым небом.